Судьба № 5 [= Любовь наотмашь ] - Татьяна Корсакова

Ветер… из-за него пришлось повозиться, но Клим справился, жадно затянулся. Ментоловый дым непривычно холодил нёбо. Никотина в сигарете было чуть-чуть, но Панкратову полегчало.

– Спасибо, – вдруг сказала Зинон.

– За что?

Она пожала плечами, по белоснежному меху пробежала искрящаяся волна.

– За все, за магазин…

– А ты мне снилась. – Все-таки он не удержался.

– Да?

– Помнишь?

– Я должна помнить твои сны?

– Ты была сначала летучей мышью. – Зинон скептически фыркнула. – А потом черной пантерой.

– Пантера мне нравится больше.

– Мне тоже.

Странный у них получался разговор…

– И ты подсказала мне, где искать Алису.

Зинон улыбнулась:

– Тебе повезло, Панкратов, у тебя вещие сны. И Алисе повезло, – добавила она после недолгой паузы.

– Так ты ничего не помнишь?

Зинон покачала головой.

– Когда ты была летучей мышью, я угощал тебя сигаретой.

– Я тоже угостила тебя сигаретой.

– Утром сигареты исчезли с прикроватной тумбочки.

– Думаешь, это я? – Женщина звонко рассмеялась.

– А на шторах остались следы от когтей.

Зинон посмотрела на свои покрытые серебристым лаком ногти, сказала:

– Панкратов, я была в коме.

– Ты мне снилась.

– Я ничего не помню.

– А следы…

– Что касается сигарет, просто загляни под тумбочку.

– А затяжки от когтей?

– Расспроси свою домработницу.

– Так все просто?

– Думаю, да.

– Не знаю. – Он сделал глубокую затяжку, ментоловое облако осело где-то в желудке, и от этого в животе стало холодно и щекотно. – Все равно, ты мне очень помогла.

– Подозреваю, что ты мне тоже очень помог. Мелиса собиралась отключить мне аппаратуру и затем убить Алису. Ты видел Алису? – Черные глаза сузились до щелочек.

– Видел.

– Разговаривал?

– Нет. – Он бы поговорил, если бы она была одна, но… она была не одна.

– Почему?

– Твоя подруга оказалась занята. – Курить расхотелось. – А у меня появились неотложные дела.

– Жаль. – Зинон пробежалась длинными пальцами по пушистому меху. – Она хотела поговорить с тобой, поблагодарить…

– Пустое. – Клим отшвырнул сигарету. – Я уже и не помню, за что меня нужно благодарить.

– А она помнит. Ты спас ей жизнь! Виталик говорит, что ты теперь за нее в ответе.

– Мне бы за себя ответить. – Он горько усмехнулся. Говорить Зинон о том, что у Алисы теперь есть новый защитник, Клим не стал. Зачем? Можно подумать, она не в курсе! – Пора мне.

Женщина молча кивнула.

Клим шел к машине и затылком чувствовал ее задумчивый взгляд. Пусть смотрит, с него не убудет…

Показ прошел великолепно. «Лунная соната» Виталика взорвала мир моды. Зинон, Царевна Лебедь, произвела фурор в узком кругу друзей и знакомых. Александр сиял от любви и свалившегося на него счастья.

Алиса потерялась и запуталась. Алиса выгорела изнутри. Панкратов улыбнулся ей своей коронной усмешкой, Панкратов ушел, и душа, все эти месяцы медленно тлевшая, вспыхнула ярким пламенем.

Больно. Огонь – это всегда больно…

Алиса уже собиралась уезжать, когда на плечи ей легли прохладные руки. Зинон улыбалась, Зинон не чувствовала ее огня. Странно…

– Красотуля, мне нужно кое-что тебе рассказать…

Первое, что сделал Клим, когда вернулся домой, – заглянул за тумбочку. Пачка сигарет нашлась именно там – Зинон оказалась права.

Вторым пунктом был звонок домработнице. И снова в точку. В следах от когтей не было ничего мистического. Кот, банальный кот, любимец домработницы. Она везла его к ветеринару, а перед визитом в клинику заехала прибраться у Клима. Кот выбрался из сумки…

Пунктом третьим Панкратов напился. Хороший армянский коньяк – достойный собеседник, с ним можно поделиться самым сокровенным, как с психотерапевтом…

Зима удалась на славу – снежная, морозная. Такой бы зимой – да на рыбалку, подледный лов Клим когда-то очень уважал. Вот и сейчас вспомнить бы былое, послать бизнес ко всем чертям и свалить на дачу. А вместо дачи чуть ли не каждые две недели приходится мотаться в Лондон, сырой, слякотный, до чертиков опостылевший.

Надоело. Сил больше нет! И душевный запал закончился, и вообще, апатия…

А дети решили пожениться. И не просто расписаться, а повенчаться. Любовь у них, понимаешь…

Диана уже почти здорова, последнюю операцию отложили на весну – под подвенечным платьем следов от ожога все равно не видно, а Виталик ее и так любит, его ожоги не пугают.

Виталик вообще – молодец, далеко мальчишка пойдет. Его «Лунная соната» разошлась мигом. Критики его обласкали, журналисты расхвалили, звезды всех мастей и калибров записываются теперь к нему в очередь. А впереди – неделя моды в Милане, у Виталика наполеоновские планы, он готовит какую-то «убийственную коллекцию», никому ее не показывает, даже ему, Климу. Сглаза, что ли, боится? У Дианы тоже все хорошо. Ее новая песня выстрелила, как ядерная боеголовка, в первую же неделю попала во все российские чарты. Теперь девочка и в телевизоре, и на радио. У нее даже фан-клуб организовался.

В общем, у детей, у каждого по отдельности, все хорошо, но они не хотят счастья в одиночку. Им нужно счастье одно на двоих. У них – любовь…

Конечно, Клим за них радовался, но зачем же так скоропалительно? Свадьба зимой – брр… Да Дианка же замерзнет в своем невесомом подвенечном платье! Клим знал, что оно невесомое, потому что целую неделю собственнолично обегал с ней все лондонские свадебные салоны. Виталик, понимаешь, невесте платье сшить не может – дурная примета, видите ли! И вообще, некогда ему, гению, времени совсем нет перед миланским показом, а у него, у Клима, значит, времени полным-полно!

За ту неделю Панкратов исстрадался ужасно. От белых, розовых, жемчужно-серых, атласных, шелковых, шифоновых подвенечных платьев у него каждый день случалась мигрень и несварение желудка. Зато в фасонах и последних модных веяниях он теперь разбирался не хуже уклониста Виталика. И легко, на ощупь, мог отличить шелк от органзы.

Диана выдохлась на восьмой день – слава тебе господи! – и решила остановиться на сильно декольтированном, непростительно эротичном и жутко дорогом платье. Клим тогда вздохнул с облегчением, а сейчас вот все думал – как же она выстоит в холодной церкви в этой красоте? Словно подумать ему больше не о чем…